Как поступали в МГИМО 55 лет назад

Как-то у нас так в семье получалось, что большинство либо дипломаты и международники, либо врачи. МГИМО закончили в разное время мой отец, две тети и два дяди. Врачами была мама и одна из моих теть. Как мечтательно вздыхала героиня фильма «Москва слезам не верит», примеривая на себя профессию доктора, — «Ручки всегда чистые, в белом халате, чуть что — всю семью вылечит!». И только я, тоже окончив МГИМО в 1996-м, одновременно занимаюсь «лечением» и «международкой»: «лечу» сценарии как редактор, и занимаюсь  «международными связями» в телевизионной сфере. Как в старом анекдоте про смышленую обезьянку: «Ну, что же мне, разорваться, что ли?».

Шутки шутками, а у меня в архиве есть редкое свидетельство того, как поступали в один из самых престижных вузов нашей страны — МГИМО — в 1962 году, т.е. в аккурат 55 лет назад. Это сейчас после того как отгремел выпускной в школе, вместо «горячей поры вступительных экзаменов» наступает горячая пора невообразимой и до конца никем не понятой суеты с конкуренцией результатов ЕГЭ. А раньше все было иначе — сначала выпускные экзамены, потом сразу  вступительные. Трудно, зато внятно.

В июне 1962 года в МГИМО подал свои документы новоиспеченный выпускник одиннадцатилетней школы №1 имени С.М. Кирова г. Душанбе Михаил Семенович Цвигун — мой дядя и сын тогдашнего председателя КГБ Таджикистана Семена Кузьмича Цвигуна.

В школе мой дядя проявил себя как хорошист с отличным поведением. За что неоднократно получал соответствующие грамоты и благодарности.

Обратите внимание, как от руки зачеркнуто прежнее название города — Сталинабад и написано Душанбе. Это июнь 1962 года — с момента переименования столицы Таджикистана, прошло меньше года.

А эту богато иллюстрированную похвальную грамоту Михаил Цвигун получил в 1955 году, когда учился в 4-м классе в Кишиневе. В Молдавии семья жила после войны, где Семен Кузьмич Цвигун работал в 1950-е гг. заместителем председателя Госбезопасности республики. На этой грамоте есть еще и нижний ряд, который не уместился при сканировании — настолько велик по размерам сам документ. Вот как выглядит нижний ряд (пришлось «зарезать» верхние медальоны с Лениным и Сталиным, но уж больно хотелось показать этот труд советских дизайнеров и показательную подборку героев страны в 50-е годы):

Будущий студент МГИМО, дипломат-арабист, Чрезвычайный и полномочный посол нашей страны Михаил Цвигун увлекался фехтованием, в чем ему не уступала моя мама Виолетта — его сестра. С детства они очень дружили, а мама, несмотря на то, что была младше дяди Миши на год, нередко за него вступалась перед хулиганами и могла со всего размаху «влупить» тяжелым школьным  портфелем обидчикам своего брата. Не потому что дядя Миша не мог за себя постоять, он, конечно, мог. Но мама считала, что своих в обиду не дают никому и никогда. Думаю, из моей мамы получился бы неординарный дипломат, но она (к счастью для иностранных государств) выбрала стезю врача.

Помимо фехтования дядя Миша уже в школьные годы внимательно следил за международной обстановкой и не только был в курсе мировых событий, но и часто остро за них переживал. Эти переживания даже побудили его написать несколько стихотворений на злобу дня. Стихотворения, на мой взгляд, не по годам взрослые. Одно из них — на смерть Патриса Лумубы — даже на напечатали в главной газете Таджикистана. Много лет спустя моя бабушка Роза Михайловна Цвигун не раз вспомнит это произведение своего сына, когда он уже будет работать послом России в Конго! Но в 1961 году, живя в Сталинабаде, Михаил Цвигун вряд ли думал, что когда-нибудь сам окажется на Родине Патриса Лумумбы, одного из символов борьбы за независимость народов Африки.

Поразительно и другое стихотворение моего дяди на политическую тему, посвященное судьбе испанских коммунистов, «томящихся во франкистских застенках»:

Когда Михаил Цвигун писал эти стихи, ему не было еще и 17 лет. Очевидно, что он содержательно был очень хорошим кандидатом для поступления в МГИМО.

И еще один штрих к портрету абитуриента: когда Семен Кузьмич Цвигун работал и жил с семьей в Таджикистане, пограничники заставы на Памире подарили моему деду медвежонка. Об этом я ранее рассказывала в своей статье «День пограничника». Браконьеры убили мать-медведицу, а медвежонка пограничники подобрали и в очередной приезд Семена Кузьмича на Памир вручили ему живой подарок. В Душанбе Мартик, как назвала зверя моя бабушка (потому что его подарили в марте), жил прямо во дворе дома председателя КГБ Таджикистана. Любили его все члены семьи, а дядя Миша нашел с ним особый контакт и, судя по фото, пытался дрессировать. Когда медведь подрос до опасных размеров, его пришлось отдать в цирк. Однако навыки укрощения строптивых Михаил Цвигун, возможно, потом не раз применял в своей дипломатической работе.

Поддержать сына в Москву из Таджикистана поехала моя бабушка. Скорее всего, она остановилась в гостинице Пекин, строительство которой завершилось за пять лет до этого — в 1958-м. Бабушка говорила, что именно там они нередко останавливались с дедом, когда были проездом в Москве. В тот раз, правда, Семен Кузьмич отлучиться не мог. Зато Роза Михайловна, переживая за сына, делала одни из своих первых дневниковых записей. Эти пометки правильнее назвать краткой хроникой поступления Михаила Цвигуна в МГИМО. Какие экзамены пришлось сдавать и через какие испытания пройти? Роза Михайловна с материнским интересом каждый вечер расспрашивала сына и поэтому записала даже вопросы, которые ему попадались на каждом экзамене.

Из дневниковых записей Р.М.Цвигун за 1962 г.:

20 июня 1962 г.

Этот день знаменателен тем, что Миша получил аттестат зрелости.

22 июня 1962 г.

Миша сдал документы в приемную комиссию Московского института международных отношений.

2 июля 1962 г.

Первый экзамен в институте. Пишет сочинение на тему «Ранняя романтика Горького».

4 июля 1962 г.

Экзамен по литературе. Вопросы: «Размышления у парадного подъезда» Некрасова. 2. Образ В.И.Ленина в советских произведениях.

6 июля 1962 г.

Экзамен по географии. Вопросы: 1. Зерновое хозяйство СССР. 2. Латвийская ССР.

9 июля 1962 г.

Экзамен по немецкому языку.

11 июля 1962 г.

Экзамен по истории. С историей получилась история. Подготовил ответ на вопросы: 1. Татаро-монгольское иго. 2. Политика царей 1904 – 1917 гг. До него профессор Проценко задал вопрос: «Почему 1 сентября 1939 г. считают началом Второй мировой войны?» Никто не мог дать полный ответ. Тогда он спросил Мишу: «Может быть Вы скажете, молодой человек?» И он ответил. Профессор был в восторге: «Наконец-то», — сказал он – «Хоть один дал правильный ответ. Властью данной мне Богом ставлю тебе отлично. Можешь идти.»

Затем состоялось собеседование.

Удивительно, что преподаватель — более того, преподаватель принимающий экзамен, да еще экзамен по истории в 1962 году в таком «политическом» вузе, как МГИМО, употребляет выражение «властью, данной мне Богом». Даже, если это было сказано с иронией, это обращает на себя внимание. Любопытный штрих к портрету той эпохи!

16 июля 1962 г.

Мандатная комиссия.

17 июля 1962 г.

Неофициально мне уже было известно, что Миша принят, но я хотела, чтоб он сам узнал, прочитав приказ.

18 июля 1962 г.

Утром поехали вместе в институт. Он пошел узнать результат, а я осталась на улице. Через минуту он вернулся радостный. Приняли! Я тоже сходила прочесть его фамилию в списке. Одновременно ему сообщили, что все принятые должны работать 25 дней. Его записали на стройку.

19 июля 1962 г.

Миша переехал в общежитие до 15 августа. Разместили их в двух залах.

20 июля 1962 г.

Сегодня у него первый день работы. С нетерпением жду его звонка. В восьмом часу он приехал и первым делом протянул мне книжку с красной обложкой, на которой четко написано золотыми буквами: «Комсомольская путевка», а в середине напечатано, что Цвигун М.С. направляется на строительство большой Москвы. Немного уставшее лицо, серьезен, чувствуется ответственность. Обеспокоен тем, где будет жить, т.к. первокурсникам не предоставляется общежитие. Предложила взять колбаску на ужин. Отказался. Говорит, сам куплю, — «у меня же есть деньги» (я выплатила ему стипендию 30 рублей на 15 дней). Сказал, что ребята дали денег на продукты для завтрашнего дня.

Включили его в группу по изучению арабского и французского языков.

Несомненная заслуга в академических успехах как дяди Миши, так и моей мамы Виолетты, принадлежит моей бабушке. Она вряд ли стояла «над душой» своих детей, чтобы они лучше учились и делали домашнюю работу, но она точно была рядом, пристально и искренне интересовалась их жизнью, не ограничиваясь отметками успеваемости. При этом только на детях она не зацикливалась и личным примером и, как сейчас говорят, «активной жизненной позицией» побуждала их двигаться «дальше и выше». Конечно, главным и безусловным примером в семье был мой дед, Семен Цвигун Кузьмич, но он физически не мог быть рядом с детьми столько, сколько удавалось бабушке.

Роза Михайловна часто была председателем родительского комитета и занималась там самой непосредственной и практической работой, включая, к примеру, ремонт школы. Неплохо иметь в родительском комитете супругу главы КГБ республики, но я уверена, что бабушка была не номинальной, а предельно деятельной общественницей. К тому же, это давало ей возможность быть поближе к своим детям и лучше понимать их жизнь.

22 июля 1962 г.

Сегодня встретили Велочку (Виолетту Семеновну Цвигун — дочь С.К.Цвигуна — прим. В.Ничковой). День был солнечный. Миша работает с нарастающим желанием.

23 июля 1962 г.

Поехали с Велой в Лужники на ярмарку. Потянуло на набережную, где на противоположном берегу реки – возле трамплина Миша строит набережную. Сели с Велой у лодочной станции и долго смотрели на другой берег, где работают студенты. Наконец в одном из них я узнала Мишу. Вернее, просто догадывалась по движениям, походке, по голубой рубашке и светлых брюках. Потом стали с Велочкой кричать: «Ми-ша!» — и не ошиблось материнское сердце, это был он. Миша помахал нам рукой, а мы – ему и пошли на ярмарку.

Сохранился школьный альбом черчения моего дяди Миши, где среди многочисленных чертежей меня поражает сложный и красивый проект городской клумбы. Может быть пригодились и эти знания для обустройства Воробьевской набережной Москвы первокурснику МГИМО Михаилу Цвигуну, куда его послали по комсомольской путевке сразу после поступления? И на какие работы посылают (и посылают ли) нынешних первокурсников МГИМО?

О том, как сложилась дипломатическая карьера моего дяди Михаила Семеновича Цвигуна я рассказала в заметке «Перевод с арабского». Учился он хорошо и с большой ответственностью. Думаю, Семен Кузьмич по праву мог им гордиться!

Когда я поступала в МГИМО в 1991 году, самым сложным для меня было готовиться к вопросам по экономической и политической географии СССР. Страна перекраивалась на глазах, мы были последним поколением советских абитуриентов. Все менялось чуть ли не каждую неделю, и то, что ты повторял с репетиром совсем недавно, на экзамене могло уже быть устаревшим. Зато с географией других стран было гораздо проще, и я очень хотела, чтобы мне достался вопрос про Джибути. Я была почти уверена, что кроме меня мало кто знает, где именно находится Джибути и что там вообще происходит, и тут я могла бы заработать дополнительные очки. Про Джибути мне рассказывал мой дядя Миша, а в 1995 году даже уехал туда послом.

Вопрос про Джибути мне так и не достался, хотя в МГИМО я все же поступила. Позже, когда Михаил Семенович служил российским послом в Конго, а я уже работала на ТВ, то порывалась приехать к нему в Африку «на побывку». Республика Конго представлялась романтикой для избранных. И прямо чтобы в джунгли съездить. С дядей ведь нестрашно, думала я, тем более посол — кто нас тронет? Но дядя объяснил про прыгающих змей на лужайке посольства и про трехминутный порог выживаемости в джунглях для неподготовленных. В Конго ехать расхотелось, но своим дядей я стала гордиться еще больше.

Желаю успеха всем поступающим, особенно тем, кто мечтает работать на дальних рубежах на благо нашего Отечества.

Автор — Виолетта Ничкова

Использование материалов сайта разрешено только при наличии активной ссылки на источник