В 1980 году Одесский педагогический институт им. Ушинского отмечал свой 60-летний юбилей. По просьбе тогдашнего ректора института профессора Петровича, С.К. Цвигун написал свои воспоминания об учебе в этом вузе на историческом факультете с 1933 по 1937 гг. Сегодня публикую первую часть этих воспоминаний, в которых мой дед рассказывает как попал в институт из своей деревни, как пришлось ему ехать в Одессу в маминых ботинках, потому как другой обуви не было, какой была первая встреча с абитуриентами и студентами и как за отличное поступление ректор института подарил ему модные «шимми», чтобы материнские ботинки Цвигун мог отослать домой. Чем жила страна и одесская студенческая молодежь в середине 30-х — в этих редких сохранившихся свидетельствах Семена Цвигуна.
Семен Цвигун (в центре во втором ряду) в кругу своей семьи: мама — Евдокия Прокофьевна (крайняя слева в первом ряду) и отец — Кузьма Тимофеевич (в центре в первом ряду).
Я намерено оставляю первые три абзаца, в которых дед рассказывает о своем видении обстановки в стране в 30-е годы. Несмотря на их несколько высокопарный стиль, это тоже важные свидетельства очевидца своего времени.
«Прошло долгих сорок три года с того незабываемого дня, когда я закончил Одесский педагогический институт имени К.Д.Ушинского и вступил в новый, можно сказать, основной этап своей жизни. Годы учебы в институте всегда вспоминаются с большим волнением. Решив поделиться с читателями своими краткими воспоминаниями о студенческих годах, я прежде всего должен остановиться на общей обстановке жизни нашей страны в тридцатые годы.
Советский народ под руководством партии коммунистов, выполняя исторические решения XIV и XV съездов РКП(б), проводил огромную работу по индустриализации промышленности и коллективизации сельского хозяйства. В стране создавались огромные промышленные комплексы: Магнитка, Кузбасс, Днепрогэс. Во всех союзных республиках, в различных уголках нашей необъятной Родины строились заводы, фабрики, электростанции. Сельское хозяйство оснащалось новой сельскохозяйственной техникой, которую производили построенные Челябинский, Сталинградский тракторные заводы и обновленный Кировский завод. В Москве возводился метрополитен. Проводилась ре¬конструкция промышленных предприятий в крупнейших промышленных центрах: Ленинграде, Харькове, Киеве, Баку, Донбассе и др. В широких масштабах осуществлялась культурная революция.
Бурное развитие промышленности, сельского хозяйства, науки и культуры все во возрастающем количестве требовало специалистов в различных областях знаний. В связи с этим расширялись старые вузы, средние учебные заведения, создавались новые университеты, институты, техникумы, рабфаки, курсы. Партия, в этот период времени, обращаясь к советскому народу, бросила лозунг: «Кадры в период реконструкции решают все». Самой примечательной чертой того времени была всеобщая тяга народа к знаниям, к получению различных специальностей. Учились все: мужчины, женщины, люди, прошедшие революцию, гражданскую войну, участники мирных трудовых свершений, молодежь. Одни занимались на курсах, другие — в институтах, техникумах, третьи готовились к поступлению в высшие учебные заведения, чтобы стать инженерами, агрономами, врачами, учителями, музыкантами, т.е. приобрести специальности по своему призванию.В стране царил большой политический и трудовой подъем. Он охватил не только большие и малые города, он докатился до отделенных районов и сел, в том числе и до сел, расположенных в глубине нашей страны.
Я, как житель одного из «глубинных» сел, раскинувшихся на юге Украины, вдали от железных дорог, по окончании рабфака подумывал остаться на работе в родном селе. Но наша сельская комсомольская организация пригласила меня на свое собрание и приняла решение рекомендовать меня на учебу в Одесский педагогический институт им. Ушинского. Такому доверию я был несказанно рад. Когда вечером я об этом рассказал родителям, дома поднялся большой переполох.
Сестры и отец считали, что я уже имею среднее образование, и незачем мне ехать учиться дальше, а нужно работать в деревне, для того чтобы поддержать семью. Но после долгих обсуждений мать встала и властно сказала: «У нас сын один остался. Пускай идет учиться. Хватит, что мы малограмотные, пускай он будет светлее нас». Поскольку она была очень авторитетна в нашей большой семье, ее мнение сыграло решающую роль в принятии окончательного решения. После этого начались сборы меня на учебу.
Отец сходил в райцентр, купил мне дешевый хлопчатобумажный костюм, сестра расшила цветами украинскую сорочку, мать положила в мешок пару буханок хлеба, белье, купила билет на поезд до Одессы. Но вот встал вопрос, что же мне обуть. Имевшиеся у меня разбитые сандалии для поездки не годились. Тут мать сняла свои единственные старые разношенные ботинки, с застежками на пуговицах, на высоких каблуках, так называемые «гусарики», и, поставив передо мною, сказала: «Надевай, сын, и носи на здоровье». Я надел их, взял сумку и, сопровождаемый родственниками и комсомольцами села, двинулся на железнодорожную станцию.»
С.К.Цвигун, 1930-е гг.
«Через двое суток в начале августа 1933 года я прибыл в Одессу и около 9 часов утра появился у парадного входа в институт на улице Комсомольская, 26. Видимо, мой внешний вид был настолько экзотический, что меня сразу же обступила большая разношерстная группа студентов. Большинство одеты были просто, а то и бедновато, но были и молодые парни с напомаженными бриллиантином волосами, одетые в прекрасные чарльстоновские костюмы, очень модные широкие большие галстуки, туфли «шимми», красивые девушки, элегантно одетые. Они смотрели на меня, улыбались, о чем-то между собой перешептывались, щупали висевший у меня за плечами мешок, рассматривали мою расшитую рубашку, и многие не сводили глаз с моих «гусариков».
К этой группе студентов все время подходили новые, спешившие в институт товарищи, и вскоре у парадного входа образовалась большая толпа. Я, обращаясь к студентам, спрашивал, как пройти в приемную комиссию или к ректору. Одни пытались мне объяснить, другие продолжали шутить. В это время толпа вдруг расступилась, и ко мне подошел высокий, крепко сложенный, с седыми висками брюнет лет пятидесяти, с большим желтым портфелем в руке, взглянул на меня, улыбнулся, но сразу же принял серьезный вид и, не спуская с меня своих добрых глаз, ласковым голосом спросил: «Вы кто такой и откуда прибыли?» Я, не спеша, ответил: «Я, Цвигун Семен Кузьмич, 1917 года рождения, приехал из глухой украинской деревни Стратиевка Винницкой области по рекомендации сельской комсомольской организации для поступления на исторический факультет Одесского педагогического института им. Ушинского». Он снова улыбнулся: «Это очень хорошо, что Вы прибыли. Нам Вы как раз сейчас очень нужны. Давайте знакомиться — я секретарь партийного комитета Института». (Назвал свою фамилию, которую я сейчас, к сожалению, не помню).
Студенты расступились, и я вошел в здание института. Он провел меня в свой кабинет, предложил снять мешок, подробно расспросил о жизни в деревне, уточнил мою небольшую биографию и, пригласив одного из активистов комитета комсомола, попросил, чтобы тот устроил меня в общежитие и прикрепил к столовой. Все это было быстро сделано. Через 3 дня я приступил к сдаче экзаменов.
Первой моей большой радостью был момент, когда я увидел свою фамилию в приказе ректора института о зачислении в связи с успешной сдачей экзаменов на исторический факультет педагогического института в группу «Б» и назначении стипендии в сумме 35 рублей в месяц. Через неделю после этого меня пригласили в кабинет ректора института. За большим полированным столом, покрытым зеленым сукном, сидел уже немолодой, интеллигентного вида человек, который, вставая из плетеного кресла, представился: «Я ректор института, профессор Коинаш». Рядом с ним поднялся уже известный мне секретарь парткома.
Они поздравили меня с поступлением в институт. Ректор вручил мне студенческий билет, потом взглянул на мои «гусарики», рассмеялся, затем нагнулся и вынул из-под стола красивейшие замшевые с лакированными носками и задниками туфли «шимми». Вручил их мне и сказал: «Это вам за отлично сданные экзамены от месткома и ректората института. Снимайте свои «гусарики», отправьте маме и ходите в наших». По их настоянию я переобулся в кабинете ректора. Собравшаяся в приемной ректора группа студентов с любопытством ожидала моего выхода, и когда я вышел в новых туфлях, которые теперь были значительно лучше, чем у них, они все заулыбались, начали меня поздравлять, хлопать по плечу, выкрикивать: ты теперь настоящий наш, хотя я никогда не считал себя чужим — и проводили меня до аудитории.
На второй день, сообщив родителям о поступлении в институт, отправив матери «гусарики», я с головой ушел в учебу. Начались напряженные студенческие будни…
Продолжение следует (как проходила учеба, как была организована студенческая жизнь, поразительные примеры взаимовыручки студентов, делившие зимой одно пальто на несколько человек, работа деда грузчиком, увлечение парашютным спортом, выступления известных писателей и делегация из Парижа — следите за обновлениями!)
Автор: Виолетта Ничкова
Генерал Цвигун. Частные хроники 