Отцы и дети: анти-табачный договор

В январе 1971 года терпение у Семена Кузьмича Цвигуна лопнуло. Он многого достиг, на многое мог влиять, но одно очень важное для него обстоятельство никак не поддавалось его контролю: его единственная и горячо любимая дочь Виолетта, которой на тот момент было 25 лет, много курила, и никакие внушения и взывания не могли заставить ее отказаться от сигарет.

Курила моя будущая мама не просто так. Зимой 1971 года она уже была на последнем курсе Первого медицинского института им. Сеченова, а курить студенты-медики начинают курса с первого, максимум со второго — когда идут  занятия в «анатомичке». Но для моего деда это был слабый аргумент. Его — бывшего учителя и директора школы сильно огорчало, как это молодая девушка, красавица и комсомолка, будущая мать его внуков — и курит!

Дело, видимо, приняло самый серьезный оборот, потому что одним январским вечером, — а конкретно 17 января 1971 года семья собралась на даче в Усово и заключила письменный договор, скрепленный подписями трех сторон — моего деда, моей бабушки и моей мамы. Исторический документ был составлен, собственноручно написан и подписан первым заместителем Юрия Владимировича Андропова, т.е. Семеном Кузьмичом Цвигуном.

Тут надо сделать оговорку: дед для моей мамы всю жизнь был авторитетом непреклонным. Ее дочерняя любовь была настоящим обожанием и безграничной преданностью. Семена Кузьмича она боготворила. Всегда и во всем старалась быть достойной его личности, соотносила себя с его принципами, а после его смерти делала все, чтобы сохранить и защитить его память. Тем удивительнее, что при таком отношении к отцу, она не могла бросить курить по его же просьбе и наказу. И тогда мой дед решил прибегнуть к непопулярным мерам.

1971 год оказался знаковым для семьи. Впервые был опубликован роман деда «Мы вернемся» и сразу стал популярным. В тот же год последовали переиздания, а главное — издания республиканские, на языках народов СССР. Из братских соцстран тоже посыпались письма с просьбой напечатать тиражи романа. Все это принесло Семену Кузьмичу помимо читательского признания еще и авторские гонорары. Эту прибавку к семейному бюджету дед решил пустить на беспрецедентную анти-табачную кампанию.

«Договор

Января 17 дня 1971 года.   Усово Дача.

Мы высоко-договаривающиеся стороны: Цвигун Семен Кузьмич с одной стороны и Цвигун Виолетта Семеновна с другой стороны, в присутствии Цвигун Розы Михайловны договорились о следующем:

Пункт 1. Цвигун Виолетта Семеновна добровольно берет на себя обязательство навсегда бросить курить (сигареты, папиросы, сигары, самоделки с табака и махорки и прочей дряни), как в присутствии друзей, товарищей, служащих, родных и близких. В том числе и тогда, когда остается одна в квартире, на даче и в других местах.

2. Цвигун Семен Кузьмич в знак уважения к ее решению и проявленному благоразумию как врача и сознательного гражданина нашей Советской страны, обязуется внести на ее счет в сберегательную кассу в течение года — 1971 — 1972 две тысячи рублей.

Первый взнос внести до 31 декабря 1971 года в сумме пятьсот рублей. Остальные вносить равными долями, но не менее 500 рублей в течение года.

3. В случае нарушения договора со стороны Цвигун Виолетты Семеновны договор немедленно аннулируется и деньги возвращаются Цвигун Семену Кузьмичу.

4. Настоящий договор вступает в законную силу с 20 октября 1971 года.

5. Договор составлен в двух экземплярах, причем оба экземпляра являются аутентичными.

6. Настоящий договор скреплен подписями высоко-договаривающихся сторон.

Цвигун Семен Кузьмич (подпись)

Цвигун Виолетта Семеновна (подпись)

Цвигун Роза Михайловна (подпись). »

Маме мудро дали отсрочку — договор, заключенный в январе, вступал в силу лишь в октябре, т.е. было время для полного отказа от курения, что за пару дней не сделаешь. Но и первый взнос был обещан только через год — в декабре 1971 года, т.е. через два месяца после запланированного полного отказа от курения со стороны моей мамы. Никаких «утром деньги — вечером стулья», все строго и  продумано.

Сумма, конечно, внушительная — две тысячи рублей при средней зарплате того времени в 120 рублей в месяц. Но эти две тысячи рублей должны были быть растянуты на два года, а на накопление первого взноса в 500 р. выделялся почти год.

Для мамы 1971 год тоже имел переломное значение. В июне она окончила учебу в Первом медицинском институте и получила диплом.

В сентябре того же года была зачислена в ординатуру «Сеченовки», которую окончила через два года и поступила в аспирантуру — еще три года учебы, которые увенчались защитой кандидатской степени в 1976-м и поступлением на работу во Всесоюзный институт акушерства и гинекологии. Был ли у нее шанс отказаться от курения в таких обстоятельствах?

Возможно, на какое-то время мама все же бросила курить. Не столько из-за заманчивого финансового условия, сколько из любви к отцу, которому пришлось проявить такую изобретательность и принять почти отчаянные меры. Но точно одно — лично я ее помню всю жизнь курящей как паровоз. Еще будучи ребенком я, помнится, сильно переживала, что мама так много курит и как-то предложила ей заключить договор, пообещав слушаться и учиться на одни пятерки, если она откажется от сигарет. Наш разговор услышала бабушка и махнула рукой: «Бесполезно! Наш дедушка тоже с ней договор заключал, и что? Надо будет как-нибудь эту бумагу найти…» Бумага нашлась только недавно.

И все же усилия Семена Кузьмича не прошли даром. Его желание, чтобы дочь не курила, неожиданно реализовалось во мне — его внучке. С малых лет окруженная курящими родителями и другими родственниками, а позже такими же курящими друзьями и коллегами по работе, я оставалась на редкость безразличной к куреву вообще. Думаю, если бы я закурила, никто бы мне и слова не сказал, да со мной никогда и не вели таких бесед о вреде курения. Мои попытки в молодости все же научиться получать удовольствие от курения (все же курят, жизнь в курилках «бьет ключом», а я?…) так и не увенчались успехом. И слава Богу. Дедушка был бы только рад.

Я рассказала об этой истории с анти-табачным договором сегодня, в день 101-летия Семена Кузьмича не случайно. За последнее время медийное пространство еще больше спрессовалось и забурлило, (хотя, казалось, куда уж больше), что продолжать публиковать зарисовки на тему истории КБГ или деятелей ЦК, несмотря на их наличие в моей архиве, пока не очень актуально в нынешней повестке дня. Это мое личное ощущение. А вот тема отцов и детей — вечная. И эпизод с договором показателен: ты можешь многого достичь, занять высокое положение в государственном аппарате, быть любимым мужем и отцом, но все равно оказаться уязвимым, не суметь воспитать в своем ребенке что-то очень для тебя важное или уберечь его от каких-то пагубных вещей. Ничего не поделаешь — свобода воли! Остается лишь каждому нести свой крест.

К слову, о Кресте. Удивительно получилось: дед появился на свет во время одного  из 12 главных православных праздников — на следующий день после Крестовоздвижения, которое Церковь отмечает 27 сентября. А умер — в другой великий христианский праздник — Крещение (19 января).  Был ли он сам крещен при рождении? Я думаю, что был. В большой крестьянской семье в 1917 году в Западной Украине трудно представить, чтобы было иначе. Помнил ли он что-то из детства — из тех азов веры и православной традиции, которую должны были привить ему родители? Неизвестно. Он был коммунистом, членом ЦК и вел, в том числе, идеологическую работу, но богоборцем не был. Я убеждалась в это не раз, когда работала с семейным архивом, но одно наблюдение особенно запомнилось. Вернее даже одна строчка из его предисловия к своей книге «Возмездие».

Он мог этого не делать, но сделал — уже будучи первым замом председателя КГБ — вывел на широкий экран священника в роли важного положительного героя. И важность этой роли отметил. Так появляется персонаж отца Павла в исполнении Ивана Переверзева. Он не «сюжетообразующий» герой, т.е. далеко не ключевой. Однако в предисловии к книге «Возмездие», в которой были собраны все части трилогии, Семен Кузьмич счел важным подчеркнуть роль отца Павла отдельно:

«Неоценимую помощь отряду оказывают местные патриоты — дед Матвей, священник Павел и ряд других…».

Семен Кузьмич не знал и не мог знать, что спустя много лет после его смерти, его жена станет верующей, примет Крещение, а фамилия священника, который совершит это таинство, окажется Воробьев. Как и у экранного священника Павла Ивановича Воробьева в фильмах «Фронт без флангов» и «Фронт за линией фронта». Их общение с моей бабушкой сохранится на годы и однажды я удивительным образом окажусь соучастником этого общения, но это уже совсем другая история.

От Крестовоздвижения до Крещения. 64 года земной жизни. И 101 год сегодня.

 

Автор — Виолетта Ничкова

Использование материалов сайта разрешено только при наличии активной ссылки на источник.